Визуализация трансформирует реальность. Почему в мире побеждают популисты

Телесериалы делают население послушнее. И тупее.

Кино / сериал, удерживая нас у экрана, моделируют тоталитарную ситуацию, когда виртуальный продукт удерживает в своих руках все рычаги управления нами, поскольку мы не можем от него оторваться. Конечно, до того, как мы станем смотреть фильм или сериал, нас программируют на наш поход / просмотр промокампаниями. Сильнее всего это влияет на детей, которые ждут — не дождутся такого похода с друзьями или родителями, пишет в своей статье для проекта detector.media Георгий Почепцов.

Особенно сильной такая связь со зрителем есть в стриминговых сервисах. В кинозале человек, заплатив деньги, сидит до конца. А дома он в любую минуту может бросить. По этой причине «Нетфликс» старательно изучает на какой серии человек включился уже до конца сезона или когда именно он бросил смотреть сериал вообще.

Кстати, украинское кинопроизводство тогда будет стоять на ногах, когда сможет породить несколько фильмов не про старинную жизнь, а про современность, например, про коррупцию, где Украина в лидерах в мире. Есть хороши канадские, австралийские, американские сериалы о коррупции. Канадский фильм «Разведка» даже пришлось прервать на втором сезоне, слишком он стал раздражать. И они не боятся затрагивать неприятные для власти темы. Канадский фильм рассказывает о проникновении американских агентов в руководство канадской разведки. В австралийском «Тайном городе» китайские агенты влияния поднимаются на уровень министра, руководят спецслужбами, в «Коде» всесилие спецслужб не дает раскрывать преступление. Американский «Карточный домик» Путин вообще рекомендовал Шойгу для просмотра, чтобы он лучше понимал США. Этот же фильм был обязательным для ольгинских троллей.

Телесериал стал жизнью современных людей, усилив те моменты, которые уже были представлены в кино. Виртуальная клетка, в которую попадает человек на определенное время, например, в телесериале, это как бы попытка подселить его в коммунальную квартиру или в условную камеру, где у него нет возможности заявить о своей позиции, своей точки зрения, он пассивно подключается к чужой. В монопольном государственном потоке человек может жить всю жизнь, а в сериале — только час.

Телесериал чаще усиливает то, что мы знаем, чем создает новую картину мира. Но его сила такова, что поглощает огромные массы людей по всей планете. Еще никогда не было так, чтобы миллионы одновременно включались в один и тот же виртуальный продукт.

Хитров акцентирует в сериале следующие моменты: «Люди, занятые в переработке знаний, часто читают огромное количество текстов на работе, и они не готовы вечером, придя с работы, открывать роман. Люди перегружены информацией. Сериал — это непродолжительный кусок большого нарратива, вполне укладывающийся в час свободного времени, который есть в промежутке между ужином и сном у многих действительно интенсивно работающих людей. К тому же сериал — это удобная тема для разговоров. Люди солидаризуются, объединяются в группы по признаку смотрения того или иного сериала. Сериалы — это важнейшая культурная форма современности, которая предлагает образцы поведения, набор эмоциональных реакций, и именно поэтому ее очень интересно и важно изучать. Потому что через изучение сериалов можно понять, как воспроизводятся общественные отношения в нашей культуре. Не менее важна для современной культурной теории и категория удовольствия. Мы смотрим сериалы просто потому, что многие из них действительно хорошо сделаны. Мы получаем от этого удовольствие».

Полученная в «виртуальной клетке» информация, а метод ее получения в виде сериала даже не дает возможности для возражения, если ты уже включился в смотрение, становится твоей собственной. Это порождает в результате продиктованные извне оценки реальности, отражается на результатах выборов. Условно говоря, показав «Игру престолов», можно получить один результат выборов, показав «Чернобыль», другой. Современный популизм может выводиться из сериалов, которые находятся в тренде перед выборами.

Популизм — не нов, он повторяется. Хитров говорит как бы о прошлом приходе того же популизма: «дебаты о том, что массовая культура воспроизводит общество и неравенство, начались в начале XX века в Европе. Потом эта идея была «переоткрыта» в Британии в 1970-х — начале 1980-х годов, когда вдруг победили консерваторы во главе с Тэтчер, а в Америке президентом стал Рейган. Британские интеллектуалы, многие из которых были левыми и противниками консерватизма, не могли понять, почему люди так голосуют, почему выбирают людей, которые проводят политику, противоположную интересам избирателей. И они еще раз повторили ответ, который уже существовал к тому моменту: во всем виновата массовая культура, которая просто заставляет людей воспроизводить какие-то общественные отношения».

Хитров изучал российские полицейские сериалы типа «Глухаря», считая, что «образ полицейского — это наиболее четкий, наглядный, явный образ государственной власти. Образ полицейского является агентом государства. И представление о том, насколько легитимна полиция, связано с представлением о легитимности государства в целом».

И справедливость присутствует в этих словах, поскольку и во времена Сталина, и во времена Андропова образ спецслужб сознательно завышался в массовой культуре. С одной стороны, они обладали чисто человеческими качествами типа Штирлица, где, правда, пришлось «очеловечить» одновременно и образы разных штандартенфюреров. Немцы тоже впервые предстали людьми, что было необычным для советского кино. И во-вторых, представитель спецслужб должен выполнять важнейшую государственную задачу, как, например, в телесериале «Спящие», где он спасает договор между Россией и Китаем от происков ЦРУ, что виртуально вполне равносильно борьбе с фашистами.

Понятно, что так создается нужная структура мира. Однако даже детали оказываются важны. Например, пропаганда меняла имена героев — Андрей Стаханов стал Алексеем, Никифор Изотов — Никитой: «В те времена на газетных страницах полные формы имён почти не употреблялись. Героев публикаций именовали или просто «товарищами» или ставили перед фамилией первую букву инициалов. Таким образом, “А. Стаханов” из Андрея, как якобы его назвали родители, превратился в “Алексея”. С этим именем он в историю и вошёл. По сходной причине знаменитый ударник Никифор Изотов, благодаря центральному печатному органу ЦК КПСС, стал Никитой. Константин Петров (бывший парторг ЦК ВКП(б) шахты “Центральная — Ирмино”, инициатор и организатор рекорда А.Г. Стаханова. — Г.П.) уверял меня, что попытки обоих найти справедливость с помощью Орджоникидзе встретили отпор с лаконичным комментарием наркома: «Правда» не ошибается».

Все оказывается важным в виртуальном мире. Герман Титов, кстати, не стал первым космонавтом из-за своего «нерусского» имени. Юрий Гагарин прозвучал лучше.

В виртуальной сфере визуальность стала побеждать вербальность. Сегодняшний мир возвращается, хотя и условно, во времена Древнего Рима, когда был первый приход и победа визуальности.

Маклюэн прозорливо заметил, что каждая новая технология вызывает новую войну (см. работу: McLuhan M. a.o. War and peace in the global village. — New York, 1968). Сегодня мы видим, что визуальность сделала возможными глубинные фейки и информационную войну без слов. Те же «зеленые человечки» в Крыму позировали, излучая спокойствие, хоть и с автоматами в руках. И это воздействовало сильнее любых слов.

Харари также говорит, что ложью легче объединить людей, чем правдой (см. работу: Harari Y.N. 21 lessons for the 21st century. — New York, 2018). По этой причине также новые визуальные возможности по созданию лжи будет ждать успех. Хогг выводит популизм из неопределенности, которая стала играть гораздо большую роль в нашем мире (см. работу: Hogg M.A. Radical change // Scientific American. — 2019. — Vol. 321. — N 3).

Наш мир стал больше и разнообразнее наших возможностей по его пониманию и упорядочиванию. Раньше человеку помогали в этом религия или идеология, поскольку они несли достаточно жесткую модель мира, отклонения от которой подлежали наказанию.

В теленовостях часто неопределенность снимается за счет визуальной картинки события, о которой идет речь. Человек получает двойной удар — вербальный и визуальный — против которых у нет возможности возразить.

Визуальность может быть вообще виртуальной, как в политической рекламе на выборах или в сериале «Слуга народа», но она действует сильнее, чем слова.

Мы находимся в визуальном контексте, а решения должны принимать, которые ближе вербальным в аспекте рациональности, чем к визуальным, которые более эмоциональны.

Огромные визуально храмы заглушали рациональность в средние века. Идеологический призыв яркого плаката «Слава КПСС» заглушал рациональность в советское время.

Юрий Фельштинский рассказывает, как КГБ захватывал власть в постсоветское время на примере двух фотографий: «Вы помните две известные фотографии, вся страна на них смотрела: одна — Ельцин выступает на броневике в первый день августовского переворота, за ним стоит [генерал КГБ Александр] Коржаков. Тот самый Коржаков, который был в личной охране [генсека ЦК КПСС Юрия] Андропова. И в этот же самый день в Санкт-Петербурге, в Ленинграде тогда, выступает [Анатолий] Собчак со своей известной речью с балкона и за его спиной тоже стоит человек, и этот человек Путин. Революция только начинается. Первый день, еще никто даже не понимает, кто победит — путчисты, демократы... что будет... а как на шахматной доске за всеми главными демократами России уже расставлены кагэбэшники. Вы сейчас упоминали Юмашева. Тогда никак не могли понять, как же этот Юмашев оказался там, где он оказался. А я скажу, как он там оказался. К Ельцину в первый день революции было приставлено два человека: Коржаков по линии охраны и Юмашев как биограф. Извините, мы в прямом эфире, я не знаю, можно ли так говорить, но Юмашев очевидным образом является сотрудником КГБ. Я не знаю, в каком он чине, я не знаю, агент он или офицер, но то, что он был приставлен к Ельцину, то, что он до этого "работал"... Он же не просто журналистом работал, он же работал в отделе писем. В отделе писем, извиняюсь, в советские годы работали кадровые сотрудники КГБ. А до этого он работал дворником, никогда не догадаетесь у кого — у Чуковского. Потому что к Чуковским — Лидия Чуковская была диссиденткой — постоянно ходили.Задачей Юмашева, который чистил снежок у Чуковского, было подмечать, сообщать, кто именно приходил к Лидии Чуковской и для чего. Так что, на самом деле, случайного ничего во всем происходившем не было. Если вы помните речь Путина в декабре перед активом ФСБ, когда он отчитывался на праздничном заседании, куда пришли высшие руководители, Путин буквально сказал: "Посланные вами в командировку под прикрытием правительства чиновники на первом этапе со своей задачей справляются"».

Как видим, любой рассказ легко опровергается, но визуальные материалы обладают большим весом, даже говоря о том же.

Кстати, Фельштинский цитирует ответ, который ему дал подполковник В. Попов, работавший в Пятом управлении КГБ: «Валентин Юмашев в молодые годы потрудился на странной должности дворника на даче Корнея Чуковского, которая находилась в поле зрения 9-го отдела (пресечение деятельности советских диссидентов) КГБ СССР, так как дочь его Лидия являлась активным участником диссидентского движения. Практически все те, кто занимал должности секретарей писателей-нонконформистов, различные работники, занимавшиеся их бытом, вербовались сотрудниками указанного отдела с тем, чтобы выявлять их связи (круг их близкого общения), а также для контроля за тем, что писалось "в стол". Уверен, Юмашев не избежал этой стези, и примером того является его достаточно удачно сложившаяся карьера в советский период. Знакомство его в конце 1980-х с Александром Коржаковым, активно помогавшим ему в продолжении успешной карьеры при Ельцине, является наглядным примером агентурной деятельности Юмашева. 9-й отдел 5-го управления плотно контролировал дачу Корнея Чуковского, и в связи с правозащитной деятельностью его дочери, и по причине нередких посиделок на даче людей свободомыслящих. И дворник Юмашев был более, чем кстати, для контроля за теми, кто был частым гостем в гостеприимном доме».

По всем фронтам идет победа визуальности над вербальностью. Если сегодняшний украинец читает меньше одной книги в год, то сериалов он смотрит, наверняка, гораздо больше. Никита Потураев говорит об этом в контексте выборов Зеленского, считая, что в стране было антиэлитарное восстание, лидерами которого были Вакарчук и Зеленский. Именно они имели сильные нарративы: «Нарратив — это не то, что ты рассказываешь о себе, а то, что о тебе рассказывают другие. Без этого нет политики. Политическая деятельность нарративна, то есть это история, которую на протяжении определенного промежутка времени рассказывают людям. От того, насколько эта история интересна, зависит успешность политики. Это, простите, сериальный мир. В среднем украинцы читают меньше одной книги в год, поэтому это и есть сериальный мир».

Как видим, это отнюдь не мыслители и не трибуны, которые могут рассказывать, а те, о которых рассказывают. Но это те, кто узнаваем, узнаваемость это в первую характеристика визуального пространства.

Сергей Лещенко говорит: «Сам Владимир Зеленский — "стопроцентно узнаваемая личность. Как герой "95-го Квартала" он высмеивает политиков, а как герой сериала "Слуга народа" олицетворяет ожидания по поводу того, как должен вести себя президент».

Романы прошлого стали сегодняшними телесериалами, и вербальная база повествования заменилась на визуальную. Произошло перераспределение информации из чисто вербального потока он стал вербально-визуальным. Парадоксальным образом уровень интеллектуальности сериала тоже может быть высок, поскольку возникли возможности не только массовых, но и нишевых продаж виртуальных продуктов. В этом плане, например, высоко оценивается «Матрица», что принесло заслуженный успех: «Успех «Матрицы» был по-настоящему грандиозным. Суммарные кассовые сборы превысили 460 миллионов долларов, рецензии критиков были восторженными, фильм сразу же стали называть современной классикой и растащили на мемы, а использованные в нем приемы вроде замедленной съемки, показа полета пуль, вращающейся на 360 градусов камеры и зависания героев в воздухе стали общим местом в индустрии».

Советский Союз запаздывал с освоением всех видов визуального искусства, например, особенно «тщательно» боролись с художниками-авангардистами. Вот мнение секретаря МГК КПСС Гришина в ЦК КПСС о попытках организации в Москве выставок произведений художников-авангардистов: «Работы “авангардистов” представляют собой подражание таким направлениям западного модернизма, как абстракционизм, экспрессионизм, сюрреализм, и свидетельствуют о духовном кризисе авторов. Абстрактно-формалистический характер их “творчества” противоречит методу социалистического реализма, идейной основе советского искусства. Их цель — противопоставить модернизм искусству социалистического реализма, объединение так называемых “свободных” художников — Союзу художников СССР. Таким образом, “инициативная группа”, продолжая провокационные действия, ставит перед собой цель расширить пропаганду абстрактно формалистического искусства в масштабе всей страны, подорвать идейные основы искусства социалистического реализма, в противовес Союзу художников СССР создать новое “Объединение свободных художников”. Все действия “авангардистов” активно поддерживаются буржуазной прессой и радио, работниками некоторых посольств капиталистических стран, которые используют “авангардистов” для организации антисоветских политических провокаций».

Искусственное сдерживание, особенности в области искусства, как правило, не приносит желаемых плодов, в том числе и потому, что запретный плод, как известно, сладок. Более удачной была попытка КГБ взять под свою опеку ленинградский рок-клуб (см. тут и тут). Контролируя руководителей, то есть не прямо, но косвенно возглавив рок-клуб, КГБ смогло знать все, что представляло интерес наперед.

Как повествует Калугин: «Как офицер КГБ, военнослужащий, я не имею права раскрывать людей, которые в силу каких-то обстоятельств сочли необходимым или возможным сотрудничать с Комитетом, — это было бы просто аморально. К тому же некоторые агенты выполняли необходимую для общества работу. Пусть лучше они сами раскроются, пусть их гражданская совесть заговорит! И вообще, давайте попробуем посмотреть на дело с другой стороны. КГБ создал в Ленинграде рок-клуб, был его спонсором, а непосредственные организаторы — нашими агентами. Да, Комитет стремился поставить под контроль анархические тенденции в музыкальной жизни города, но объективно создание рок-клуба было полезным для общества! Зачем же теперь раскрывать этих мальчиков-джазистов? Может, они и так клясть себя всю жизнь будут, мучиться? Они же не принесли вреда, были незнающими и не ведающими ребятами, пусть проявившими слабость, но честными и порядочными. Некоторые из них сейчас стали известными людьми…».

И такой поворот событий не был случайным, о чем много пишет Кургинян. Вот изложение его основного посыла: «За слаженными действиями по демонтажу советского строя и дискредитации советского наследия стоит группа высокопоставленных советских спецслужбистов, которые пытались использовать различные типы антисоветизма для разрушения старого режима. Эта гипотеза, если ее разбирать детально, оказывается вполне логичной и почти само собой разумеющейся. Единственная структура в здании СССР, способная бросить вызов коммунистической партии, — это служба государственной безопасности. Именно КГБ имел полный контроль над всем спектром антисоветских сил и групп в СССР (от либералов до фашистов). Давно замечено, что “комитетчики” старательно вычищали всё, что было занято развитием коммунизма, и странным образом опекали антикоммунистические силы. Переходя под крыло Юрия Владимировича Андропова, тот или иной борец с системой становился неуязвимым, поскольку противодействовать врагам коммунизма и СССР был призван сам КГБ. Таким образом, спецслужбистская элита (сам Андропов, а также ряд других, среди которых большую роль играл Филипп Бобков) могла стать единственным врагом партии — перед нами известный из истории феномен “революции кшатриев” (воинской касты) против “брахманов” (жрецов). И элита КГБ таким врагом стала — в течение ряда лет вербуя как рядовую агентуру из антисоветской среды, так и консультантов экстракласса (Кургинян называет, в частности, гениального мыслителя Михаила Бахтина). Вопрос лишь в том, могла ли “чекистская” элита управлять сложнейшей системой антисоветских сил и консультантами уровня Бахтина и Щедровицкого. Не оказались ли “чекисты” инструментом “антисистемы”, которую они собирали под борьбу с системой?».

В целом визуальное должно было победить вербальное, а ведь Советский Союз был принципиально литературо-центричен, поскольку базировался на текстах, как идеологических, написанных классиками марксизма-ленинизма, так и квазиидеологических, написанных их интерпретаторами. Он был государством, где цитата оказалась важнее текста.

Так, например, вырос в секретари ЦК по идеологии Суслов: «после войны Суслов попадает в высшие эшелоны власти и случилось это не без его всеобъемлющих знаний трудов классиков марксизма-ленинизма. Читая их произведения, он составил огромную картотеку высказываний авторов по экономическим вопросам. И однажды Сталину срочно потребовалась цитата Ленина по какому-то очень специфическому экономическому вопросу. Секретарь вождя Лев Мехлис вспомнил о Суслове, с которым вместе учился в Институте красной профессуры. Михаил Андреевич быстро нашел в своей картотеке подходящее высказывание Ленина. Такая оперативность впечатлила Сталина, и с этого момента началось возвышение Михаила Суслова».

Точно так по своим старым идеологическим связям Суслов сохранил себя и в перестройку: «Почему имя Суслова, второго человека в государстве, ответственного еще за сталинские репрессии, борца с любым инакомыслием, во время перестройки чудесным образом было выведено за скобки реальной критики? Ответ кроется в тайне совсем другого человека, фамилия, которого, уверен, вам знакома. Александр Яковлев, член Политбюро ЦК КПСС, главный идеолог перестройки. Яковлев был в прямом и в переносном смысле учеником Суслова — его ставленником. С 60-х годов они работали вместе и компрометирующая связка Суслов-Яковлев могла всплыть в любой момент. То есть любой серьезный удар по Суслову зеркально отлетал бы Яковлеву. Поэтому вся перестроечная риторика аля журнал "Огонек" удивительным образом не замечала главные грехи Михаила Андреича. Суслова аккуратно вписали в образ старого, безобидного догматика, над которым можно смеяться, но никак не требовать расследования по его делу от Генеральной Прокуратуры. За Хрущевым и Брежневым стоял "серый кардинал" Суслов. За Горбачевым стоял "серый кардинал", ученик Михаил Андреича, Александр Яковлев. Так кто по вашему разрушил СССР?».

Сегодня визуальность побеждает вербальность. Кстати, можно вспомнить роль передач «Взгляд» или «До и после полуночи», созданных по указанию ЦК и КГБ. Это были самые смотрибельные передачи того времени. Их создали для того чтобы противостоять зарубежным радиоголосам, поскольку прекращалось их глушение, на самом деле они вскоре заработали в противоположном направлении.

Визуальные «игроки» всегда в перспективе победят вербальных, поскольку им помогает тренд восходящей визуальности. Кстати, этот тренд несет и падение среднего IQ уровня населения. Но чего не сделаешь ради спокойствия на планете...

Георгий Почепцов, detector.media