Проституция и кровосмешение: «духовные скрепы» русской деревни

В среде нынешних российских консерваторов принято идеализировать дореволюционную деревню, якобы носительницу «особой духовности». Наоборот, деревня в начале ХХ века даже нынешнему времени даст фору в свободе сексуальных нравов. Крестьяне предлагали своих жён, сестёр и дочерей дорогим гостям (купцам и чиновникам), на похождения солдаток смотрели сквозь пальцы, отдаться за платок считалось нормой. А половые сношения между главой крестьянской семьи и его снохой были обычной стороной жизни патриархальной семьи.

О том, как выглядела сексуальная свобода в российской деревне в конце, рассказывается в книге этнографа В.Безгина «Крестьянская повседневность (традиции конца XIX – начала ХХ века)», изданной в 2004 году в Тамбове.

«В рапортах, направленных в духовную консисторию тамбовской епархии, благочинных округов, характеризуя состояния деревенской паствы, отмечали: «непристойные песни и пляски», «нравственную распущенность», «разгул и большие вольности», «нарушение уз брачных и девственных». В отчёте в Святейший Синод за 1905 год курский владыка признавал, что в деревне происходит «ослабление семейных уз, незаконное сожительство, как следствие увеличение числа внебрачных детей».

Профессиональной проституции в деревне не существовало, в этом солидарны практически все исследователи. Проституцией в селе промышляли преимущественно солдатки. Про них в деревне говорили, что они «наволочки затылком стирают».

Читайте также: «ФСБ» Николая I. О чем докладывала царская «охранка» во время Крымской войны

Длительное отсутствие мужа-солдата становилось тяжёлым испытанием для полной плотского желания деревенской молодухи. Один из корреспондентов этнографического бюро писал: «Выходя замуж в большинстве случаев лет в 17-18, к 21 году солдатки-крестьянки остаются без мужей. Крестьяне вообще не стесняются в отправлении своей естественной потребности, а у себя дома ещё меньше. Не от пения соловья, восхода и захода солнца разгорается страсть у солдатки, а оттого, что она является невольно свидетельницей супружеских отношений старшей своей невестки и её мужа».

По сообщению из Воронежской губернии, «на связь солдаток с посторонними мало обращалось внимание и почти не преследовалось обществом, так что дети, прижитые солдатками незаконно, пользуются такими же правами, как и законные. Сторонние заработки крестьянок, к которым были вынуждены прибегать сельские семьи, также выступали благодатной почвой для адюльтера. По наблюдениям П.Каверина, информатора из Борисоглебского уезда Тамбовской губернии, «главной причиной потери девственности и падения нравов вообще нужно считать результатом отхожие промыслы. Уже с ранней весны девушки идут к купцу, так у нас называют всех землевладельцев, на работу. А там полный простор для беспутства».

По суждениям извне, принадлежащим представителям просвещённого общества, складывалось впечатление о доступности русской бабы. Так, этнограф Семенова-Тянь-Шанская считала, что любую бабу можно было легко купить деньгами или подарком. Одна крестьянка наивно признавалась: «Прижила себе на горе сына и всего за пустяк, за десяток яблок». Далее автор приводит случай, когда караульный яблоневого сада, возраста 20 лет, изнасиловал 13 летнюю девочку, и мать этой девочки примирилась с обидчиком за 3 рубля. Писатель и помещик А.Н.Энгельгардт утверждал, что «нравы деревенских баб и девок до невероятности просты: деньги, какой-нибудь платок, при известных обстоятельствах, лишь бы никто не знал, лишь бы всё было шито-крыто, так делают все».

Некоторые крестьяне, любители спиртных напитков, почётным гостям под выпивку предлагали своих жен, солдаток и даже сестёр. В ряде сел Болховского уезда Орловской губернии существовал обычай почетным гостям (старшине, волостному писарю, судьям, заезжим купцам) предлагать для плотских утех своих жён или невесток, если сын находился в отлучке. При этом прагматичные крестьяне не забывали брать плату за оказанные услуги. В том же уезде в селах Мешкове и Коневке бедные крестьяне без смущения посылали своих жён к приказчику или к какому-либо состоятельному лицу за деньгами на табак или на хлеб, заставляя их расплачиваться своим телом.

Половые сношения между главой крестьянской семьи и его снохой были фактически обычной стороной жизни патриархальной семьи. «Нигде, кажется, кроме России, – писал В.Д.Набоков, – нет того, чтобы один вид кровосмешения приобрёл характер почти нормального бытового явления, получив соответствующее техническое название – снохачество». Наблюдатели отмечали, что этот обычай был жив и в конце XIX века, причём одной из причин его сохранения являлся сезонный отток молодых мужчин на заработки. Хотя эта форма кровосмешения была осуждаема просвещённым обществом, крестьяне её не считали серьёзным правонарушением. В ряде мест, где снохачество было распространенно, этому пороку не придавали особого значения. Более того, иногда о снохаче с долей сочувствия говорили: «Сноху любит. Ен с ней живёт как с женой, понравилась ему».

Читайте также: Русские при Сталине: ленивые безвольные запуганные рабы

Причину этого явления следует искать в особенностях крестьянского быта. Одна из причин – это ранние браки. В середине XIX века по сведениям А.П.Звонкова, в селах Елатомского уезда Тамбовской губернии было принято женить 12-13 летних мальчиков на невестах 16-17 лет. Отцы, склонные к снохачеству, умышленно женили своих сыновей молодыми для того, чтобы пользоваться их неопытностью. Другая причина снохачества уже упомянутые выше отхожие промыслы крестьян. «Молодой супруг не проживёт иной раз и году, как отец отправляет его на Волгу или куда-нибудь в работники. Жена остаётся одна под слабым контролем свекрови».

Из Болховского уезда Орловской губернии информатор сообщал: «Снохачество здесь распространено потому, что мужья уходят на заработки, видятся с жёнами только два раза в год, свёкор же остается дома и распоряжается по своему усмотрению». Механизм склонения снохи к сожительству был достаточно прост.

Пользуясь отсутствием сына (отход, служба), а иногда и в его присутствии, свёкор принуждал сноху к половой близости. В ход шли все средства: и уговоры, и подарки, и посулы лёгкой работы. Как правило, такая целенаправленная осада давала свой результат. В ином случае уделом молодой становилась непосильная работа, сопровождаемая придирками, ругательствами, а нередко и побоями. Некоторые женщины пытались найти защиту в волостном суде, но, как правило, те устранялись от разбора таких дел. Правда, И.Г.Оршанский в своём исследовании приводит пример, когда по жалобе снохи на уговор свекра к снохачеству, последний решением волостного суда был лишен «большины». Но это было скорее исключением, чем правилом.

Типичный пример склонения свекром снох к половой близости приведён в корреспонденции жителя села Крестовоздвиженские Рябинки Болховского уезда Орловской губернии В.Т.Перькова. «Богатый крестьянин Семин 46 лет, имея болезненную жену, услал двух своих сыновей на шахты, сам остался с двумя невестками. Начал он подбиваться к жене старшего сына Григория, а так как крестьянские женщины очень слабы к нарядам и имеют пристрастие к спиртным напиткам, то понятно, что свёкор вскорости сошёлся с невесткой. Далее он начал лабуниться к младшей. Долго она не сдавалась, но вследствие притеснения и подарков — согласилась. Младшая невестка, заметив амуры свёкра со старшей, привела свекровь в сарай во время их соития. Кончилось дело тем, что старухе муж купил синий кубовый сарафан, а невесткам подарил по платку».

Но семейные любовные коллизии не всегда разрешались столь благополучно. В начале ХХ века в калужском окружном суде слушалось дело Матрены К. и её свёкра Дмитрия К., обвиняемых в детоубийстве. Обвиняемая Матрена К., крестьянка, замужняя, 30 лет, на расспросы полицейского урядника призналась ему, что в продолжение шести лет, подчиняясь настоянию свёкра, состоит в связи с ним, прижила от него сына, которому в настоящее время около пяти лет. От него же она забеременела вторично. Свёкор Дмитрий К., крестьянин, 59 лет, узнав о приближении родов, приказал ей идти в ригу, и как только она родила, схватил ребенка, зарыл его в землю в сарае.

Читайте также: Немного истории. Киевская Русь как корпорация работорговцев

В крестьянском дворе, когда бок о бок жило несколько семей, порой возникали замысловатые любовные треугольники. Так, в орловском селе Коневке было «распространено сожительство между деверем и невесткой. В некоторых семействах младшие братья потому и не женились, что жили со своими невестками». По мнению тамбовских крестьян, кровосмешение с женой брата вызывалось качественным превосходством того брата, который отбил жену. Братья не особенно ссорились по этому поводу, а окружающие к такому явлению относились снисходительно. Дела о кровосмешении не доходили до волостного суда, и кровосмесителей никто не наказывал.

По материалам Блога Толкователя.